Эварист Галуа

[mathematiks]

"Математика! Только она принесла в мою жизнь минуты счастья, которое достается очень немногим" (Э. Галуа (1811-1832))

"Самый великий среди молодых и самый молодой среди великих" - так называют французского математика Эвариста Галуа, гения первой величины, жизнь которого оборвалась на дуэли, подстроенной его политическими противниками. "Не плачь, мне нужно все мое мужество, чтобы умереть в двадцать лет", - говорил Эварист своему брату, который был с ним в последние минуты.
Родился Галуа в городке Бур-ля-Рен, расположенном в десяти километрах от Парижа. Его небывало яркая математическая одаренность проявилась чрезвычайно рано. Книгу по математике, рассчитанную на два года обучения, он усвоил за два дня! "Галуа был одержим бесом математики", - вспоминал один из его преподавателей. В 16-18 лет, будучи учеником лицея, он получил большинство результатов теории, названной ныне его именем.

читать статью Юрия Шмигевского

После окончания лицея, Галуа дважды пытался поступить в знаменитую Политехническую школу и дважды проваливался на экзаменах … по математике. Сам он объяснял это тем, что поставленные ему вопросы были слишком детскими, чтобы он отвечал на них. Говорят, что раздраженный глупыми вопросами, Галуа швырнул тряпку для стирания с доски в экзаменатора, чем "ввел" в историю незадачливого преподавателя, который ничем другим в жизни так и не прославился.
После неудачи с поступлением в Политехническую школу Галуа поступил в Высшую нормальную школу, но за участие в революционном движении, за неукротимый республиканский дух был брошен в тюрьму и исключен из школы. "Галуа был одним из наиболее неистовых республиканцев", - писал Дюма-отец.
Когда Галуа умер, он был известен только как революционер, который ненавидел тиранию и боролся за Францию и свободу. Но бессмертия он достиг тем, что успел написать за 13 часов до дуэли и что ныне ученые исследуют как "группу Галуа", "поле Галуа", "теорию Галуа".
Его научное наследие состоит из 60-ти небольших страничек, но из идей, которые в них содержатся, разрослись целые библиотеки. Галуа создал совершенно новую алгебраическую теорию, которая развилась потом в теорию групп и нашла многочисленные применения в других науках.
При помощи этой теории он дал ответ на вопрос, который был центральным в математике на протяжении многих столетий, - об условиях разрешимости в радикалах алгебраических уравнений любой степени. На этот вопрос не могли ответить в течение многих веков самые блестящие умы человечества - одно перечисление имен захватывает дух: Евклид, Архимед, Диофант, Леонардо да Винчи, Паскаль, Ферма, Декарт, Ньютон, Лейбниц, Лагранж… Озарение снизошло только на избранного богом и отвергнутого людьми Эвариста Галуа.
Идеи и методы теории групп в наше время являются ключевыми в современной математике, широко используются в квантовой механике, кристаллографии и других областях. Кроме того, в теории абелевых интегралов Галуа получил важные результаты, которые предшествовали трудам Римана.
Короткая жизнь Галуа была полна героизма, страданий и несбывшихся надежд. Его дерзкая уверенность в собственной математической правоте раздражала преподавателей, некоторые из них даже сводили счеты с ним. По той же причине видные ученые игнорировали юный талант. Нужно признать, что теорию Галуа не смогли воспринять даже такие выдающиеся математики как Коши, Фурье, Пуассон.
И только почти через полвека после смерти Галуа его идеи на 667 страницах растолковал математическому миру известный математик Камиль Жордан, назвав свой трактат лишь комментарием к работе Галуа.
Ныне работы Галуа признаны одним из наиболее выдающихся достижений математики XIX ст. Современные ученые считают, что если бы Галуа удалось прожить еще лет десять, то математика в следующих столетиях развивалась бы в совершенно других направлениях…
В среду утром 30 мая 1832 года какой-то крестьянин увидел около пруда Гласьер в Жантийи незнакомого человека, лежавшего на земле без сознания. Удалось выяснить, что он был брошен здесь тяжело раненным после дуэли на пистолетах. Неизвестного перенесли в больницу Кошен. На следующий день в 10 часов утра он умер.
Так в возрасте 20 лет оборвалась жизнь Эвариста Галуа. Его смерть замедлила развитие математики на многие десятилетия.
Свою первую работу он опубликовал, еще будучи воспитанником лицея Луи-ле-Гран. Три года спустя за активное участие в политической жизни он был исключен из Нормальной школы. Галуа дважды отбывал тюремное заключение.
Последнее письмо Эвариста Галуа кончается словами: "Прощайте! Я отдал немалую толику своей жизни для общего блага". Галуа боролся в рядах республиканской партии. В то время это была партия революционеров, сражавшихся за равные права и равные обязанности граждан, за социальную справедливость и прогресс. Достоинства Галуа-математика и активность Галуа-революционера - два проявления его страстной увлеченности этой высокой идеей.
Эварист Галуа похоронен в общей могиле на кладбище Монпарнас в Париже.
Отец Эвариста - Никола Габриэль Галуа руководил в Бур-ля-Рен учебным заведением для юношей. После революции Бур-ля-Рен (город королевы) был переименован в Бур-л'Эгалите (город равенства), а учебное заведение Галуа превратилось в один их коллежей Парижского учебного округа; однако Никола Габриэль Галуа при этом так и остался директором. Во время Ста дней сограждане выбрали его мэром коммуны. Популярность Н. Галуа была настолько широка, что с этим обстоятельством вынужден был считаться даже министр внутренних дел: пост мэра остался за Галуа и во время Реставрации.
Никола Габриэль Галуа был женат на Марии Аделаиде Демант, дочери судьи Томаса Габриэля Деманта. Эта семья дала нескольких блестящих профессоров права; один из них был членом Национального собрания, но никто из Демантов никогда не проявил никакого интереса к участи Эвариста Галуа.
Эварист Галуа родился 26 октября 1811 года. Его мать принимала деятельное участие в воспитании сына. Поклонница античной литературы, она знакомила его с примерами доблести, почерпнутыми из греческой и римской литературы. Сохранилась биографическая заметка 1848 года, опубликованная в журнале: "В его жизни есть одно обстоятельство, которое часто встречается в жизни великих людей: первым учителем Галуа была его мать, умная, хорошо образованная женщина, которая давала ему уроки, пока он не перестал быть ребенком".
Тем не менее в письмах Эвариста Галуа нет никаких упоминаний о матери. В то же время Эварист признавался, что отец для него - все.
В октябре 1823 года, в возрасте 12 лет, Галуа покинул родительский дом и поступил в Королевский коллеж Луи-ле-Гран (ныне лицей Луи-ле-Гран - самый престижный в Париже). В этом коллеже учились молодые люди, семьи которых принадлежали к высшим кругам буржуазии. Их отцы - банкиры, промышленники, высокопоставленные чиновники, власть которых распросранялась весьма далеко. Эти люди ненавидели аристократию так же яростно, как и людей из народа (которых они называли "канальями").
О детстве остался лишь один отзыв о Галуа: "способный, серьезный и сердечный". О годах, проведенных в коллеже, осталось больше воспоминаний: "незаурядные способности", "несколько необычные манеры", "неуживчив, странен, излишне болтлив".
В коллеже получал стипендию и жил на полном пансионе. В 4-м, 3-м и 2-м классах он считался хорошим учеником и даже получил похвальный отзыв на общем конкурсе по греческому сочинению (во французских коллежах нумерация классов обратна принятой в наших школах, т.е. 1-й класс - это самый старший, а не самый младший).
Тем не менее преподаватели возражали против перевода Галуа в следующий класс: по их мнению, Галуа не отличался крепким здоровьем, а кроме того, директор считал, что его суждения должны еще "созреть".
Несмотря на это, в октябре 1826 года Галуа все же начал заниматься в старшем классе - классе риторики, с основным упором на изучение древних языков. Однако вскоре ему пришлось вернуться во 2-й класс. Тогда-то и произошло достопамятное событие: Эварист Галуа открыл для себя математику!
Галуа с самого начала отказался от школьных учебников, в которых искусство рассуждать подменялось искусством вводить в заблуждение при помощи слов. Вместо них он за несколько дней проглотил "Элементы геометрии" А.М. Лежандра - классическую книгу, выдержавшую множество изданий. Язык Лежандра, воспринятый Галуа, заключал в себе самом искусство математического мышления.
Если книга Лежандра явилась для Галуа вхождением в новый для него язык, то последующие книги Лагранжа сыграли роль сборника упражнений. Первые же задачи натолкнули Галуа на идею группы, ставшую затем ключевой в его теории.
Эти занятия придали ясность его мышлению и очень рано развили в нем необходимый для ученого дар предвидения, помогающий угадывать главные задачи науки, не задерживаясь на частностях.
Когда Галуа вернулся в класс риторики, общее развитие выделяло его среди товарищей даже больше, чем математическое. Он не потерял интереса к остальным предметам, но считал, что они преподаются небрежно. Галуа возмущался методами, которые применяли преподаватели. А они не подозревали о глубоких интеллектуальных запросах своего ученика.
Отзывы преподавателей: "Он был одержим бесом математики", "Его раздражает тишина".
В это время Галуа был уже знаком с работами Эйлера, Гаусса и Якоби. Он быстро почувствовал, что в состоянии сделать не меньше. В конце учебного года пытается поступить в Политехническую школу, но не выдерживает экзаменов. Пришлось вернуться в коллеж, но уже в специальный математический класс.
Эваристу повезло с учителем математики. Им стал 33-летний профессор Ришар. Ученики Ришара восторгались изяществом, с каким он излагал свой предмет. Ришару доставляло огромное удовольствие открывать таланты. Решения задач, предлагаемые Галуа, приводили его в восторг. Он всегда с удовольствием слушал, как выступал перед своими товарищами этот мальчик, которого он считал самым одаренным из своих воспитанников.
Ришар: "Галуа работает только в высших областях математики" и "Он значительно выше всех своих товарищей". Ришар помог Галуа опубликовать первые работы и убедил послать сообщение в Академию наук. Знаменитому академику Коши было поручено рассмотреть присланную Галуа работу, но он потерял рукопись Галуа так же, как раньше потерял рукопись Абеля.
По окончании учебного года в коллеже Галуа снова поступает в Политехническую школу и снова проваливается на вступительных экзаменах. Это был 1829 год. Эваристу только что исполнилось 18 лет. Ришар и все товарищи были поражены. Приходилось считать, что в провале виноват необузданный темперамент самого Галуа.
Одни говорят, что раздраженный вопросами, он бросил тряпку для стирания с доски в голову экзаменатора; другие - что он будто отказался отвечать на вопрос о логарифмах, показавшийся ему слишком простым. Сам Галуа вспоминал, что ему приходилось слышать "сумасшедший хохот экзаменаторов". Это замечание позволяет предположить, что кто-то позволил себе смеяться над Галуа в то время, когда он излагал свои взгляды… Для Политехнической школы он так и остался несостоявшимся студентом.
Второго июля 1829 года, в то время, как Эварист готовился к вступительным экзаменам, его отец покончил с собой. А все началось с того, что мэр Бур-ля-Рен стал у себя в городе предметом нападок местного священника, который решил, что вернулись времена старого режима и религиозной нетерпимости. Он неустанно преследовал Галуа и клеветал на него. Клевета довела Галуа до болезни и в конце концов до самоубийства. Когда траурное шествие с останками Галуа подьехало к границе коммуны Бур-ля-Рен, жители сняли гроб с катафалка и на плечах отнесли его на кладбище. Появление священника привело к столкновению, в результате которого священник был жестоко избит.
Дни траура Эварист провел вместе с матерью, остро переживая утрату. Со смертью мужа мать Галуа потеряла большую часть доходов, а у Эвариста был еще 14-летний брат Альфред.
Не поступив в Политехническую школу, по совету своего учителя Ришара Эварист решает поступать в Нормальную школу. 25 октября 1829 года его зачисляют в эту школу, но лишь условно. Окончательное утверждение состоялось только 20 февраля 1830 года, после того как Галуа подписал обязательство прослужить шесть лет на государственной службе.
Уклад жизни этой школы больше всего напоминал монастырь. Перед едой, до и после утренних занятий все воспитанники вслух читали молитву; перед сном выслушивали обязательную беседу на какую-нибудь религиозную тему. Если воспитанник ни разу не исповедался в течение двух месяцев, его исключали. За соблюдением этого правила наблюдал сам директор.
Пребывание в Школе доставляло Галуа мало радостей, тем не менее этот год оказался для него самым успешным. В 1829 году Галуа написал несколько больших статей и представил все свои работы на соискание Большой математической премии Академии наук. Но здесь его постигла новая неудача: рукописи Галуа были переданы непременному секретарю Академии Фурье, который вскоре после этого умер. Академия не сочла нужным уведомить Галуа о судьбе его работ.
В первый же год обучения в Нормальной школе Галуа познакомился с Огюстом Шевалье, который оставался до конца жизни Галуа его единственным близким другом. Беседы с Огюстом Шевалье открыли глаза Эваристу Галуа на политические проблемы современности. Трудно сказать, когда впервые обнаружились его республиканские убеждения. Но как бы то ни было, этот бледный юноша с меланхолическим выражением лица всегда оказывался среди самых неустрашимых.
Недаром его научные работы тоже прежде всего отличаются смелостью мысли. "Эти люди отстали на сто лет", - сказал он однажды о некоторых ученых.
Галуа вступил в Общество друзей народа в ноябре 1830 года и одновременно записался в артиллерию Национальной гвардии, две батареи которой полностью состояли из республиканцев.
В Нормальной школе Галуа был единственным воспитанником, состоящем в Обществе друзей народа, и он, конечно, не ограничивался одним только изложением программы республиканской партии. Галуа начал яростную атаку против руководителей Нормальной школы, которые вначале были пылкими приверженцами конституционной монархии Карла Х, а затем быстро переориентировались и превратились в верных приспешников Луи-Филиппа.
К политическим мотивам присоединялось недовольство постановкой образования в Нормальной школе. Но в ответ на все свои возражения он слышал одну и ту же избитую фразу: "Хороший студент не занимается политикой". Товарищи тоже не одобряли поведение Галуа. Директор подверг его домашнему аресту на неопределенный срок.
Эта мера наказания лишила Галуа возможности встречаться с друзьями-республиканцами. Он не мог с этим смириться и решил дать отпор. Это был шаг, отрезавший все пути назад. Галуа прекрасно понимал, что его ожидает, если он открыто выступит на стороне республиканцев, которых власть считала "позором человеческого рода". Принятие такого решения для Галуа было так же значительно, как и его научные открытия.
В прессе появилось письмо за подписью "Воспитанник Нормальной школы", в котором высмеивалось поведение руководства Школы и особенно подчеркивалось его приспособленчество, угодничество и двуличие. Автором этого письма посчитали Галуа. Директор назвал его лентяем и юношей, лишенным моральных устоев и стал собирать компромат на своего ученика. Было состряпано письмо за подписью 14 студентов отделения литературы и Галуа немедленно исключили из числа воспитанников Нормальной школы.
Исключение, помимо всего прочего лишило Галуа средств к существованию. И в свои 19 лет он решился зарабатывать на жизнь чтением публичных лекций в книжной лавке.
Из объявления в газете: "В четверг 18 января господин Галуа начнет читать курс высшей алгебры. Лекции будут происходить по четвергам в 1 ч. 15 мин. дня в книжной лавке Кайо, улица Сорбонны, дом № 5. Курс рассчитан на молодых людей, не удовлетворенных преподаванием этой науки в коллежах и желающих углубить свои знания. Лекции познакомят слушателей с несколькими теориями, никогда ранее не излагавшимися публично. Некоторые из них совершенно оригинальны…".
Первая лекция состоялась в точно назначенный день и собрала аудиторию в тридцать слушателей. История математики не знает другого случая, чтобы кто-то решился излагать широкой публике свои новые и весьма оригинальные идеи и так зарабатывать себе на жизнь. Редкостная сила характера и вера в себя!
В первых числах апреля 1831 года начался процесс артиллеристов Национальной гвардии. Перед судом присяжных предстало 16 юношей, отказавшихся сложить оружие после розпуска Национальной гвардии. После июля 1830 года республиканцам еще ни разу не представилось удобного случая для пропаганды своих идей, поэтому сейчас обвиняемые и не думали о защите.
Адвокаты легко доказали несостоятельность обвинения в организации тайного заговора с целью замены монархичнского строя республиканским. Все подсудимые были оправданы.
Чтобы достойно отпраздновать одержанную победу, Общество друзей народа организовало 9 мая банкет в ресторане. За почетным столом среди членов Центрального бюро сидел Александр Дюма (отец). Среди двухсот приглашенных патриотов был и Эварист Галуа. Чтобы избежать столкновений с полицией, тосты подготовили заранее и условились, что никаких других выступлений не будет.
Но устроители банкета упустили из виду, что самая молодая и пылкая часть республиканцев может возмутиться бескрылыми речами вождей.
К концу ужина после тусклых речей вождей один молодой человек экспромтом произнес тост, в котором было всего три слова: "За Луи-Филиппа!". В одной руке он держал бокал, в другой - нож. Это был Эварист Галуа. Большинство присутствующих разразились аплодисментами. За почетным столом среди устроителей началась паника. Александр Дюма, находившийся среди почетных гостей, немедленно скрылся, выпрыгнув в окно. В конце банкета ни о каком порядке уже не могло быть и речи.
На следующий день газеты писали: "…Произносилось много тостов. Какой-то безумец в припадке ярости вскочил из-за стола, выхватил из кармана нож, и размахивая им в воздухе, закричал: "Вот как я бы присягнул Луи-Филиппу"…".
На следующее утро Галуа арестовали в доме его матери и заключили в тюрьму Сент-Пелажи на время следствия. Общество друзей народа пыталось через своего адвоката уговорить Галуа отказаться от сказанных им слов. Но все усилия оказались тщетны.
15 июня в суде присяжных начался разбор дела. Галуа обвинили в подстрекательстве к покушению на жизнь и личность короля Франции, "хотя за этим и не последовало никаких действий".
Коротко и язвительно отвечал Эварист на вопросы председателя суда, иногда бросая пылкие взволнованные фразы. О своем роде занятий небрежно сказал, что он "репетирует по математике". Кстати, к этому времени публичные лекции на улице Сорбонны окончательно прекратились. Благодаря стараниям адвоката Галуа был оправдан и без дальнейших проволочек отпущен на свободу, но не надолго…
14 июля 1831 года Эварист Галуа вместе со студентом права Дюшатле возглавили шествие 600 манифестантов по случаю 42-й годовщины взятия Бастилии. Полиция без труда отделила обоих вожаков от толпы и схватила их. Обоих арестованных поместили в тюрьму Сент-Пелажи.
Здесь Галуа отпраздновал свое двадцатилетие. Здесь же узнал, что Академия наук отвергла его мемуар, ссылаясь на заключение, данное Пуассоном и Лакруа. "…г-н Пуассон не захотел или не смог понять", - писал об этом позже сам Галуа.
Спустя 3 месяца и 9 дней после ареста, Галуа и Дюшатле предстали перед судьей. Чтобы избежать еще одного процесса в суде присяжных, где мог быть вынесен оправдательный приговор, подсудимым предъявили обвинение только в незаконном ношении военной формы и оружия. В момент ареста они были одеты в форму артиллеристов Национальной гвардии и вооружены карабинами. Кроме того, при обыске у Галуа нашли спрятанный под одеждой нож.
Дюшатле приговорили к трем месяцам тюремного заключения, Галуа к девяти. Галуа обжаловал приговор, однако окончательное решение, вынесенное Парижским судом, оставило приговор в силе. В судебном заключении особенно подчеркивалось то обстоятельство, что ни Галуа, ни Дюшатле не имели права носить форму артиллеристов Национальной гвардии, так как после ее реорганизации в 1830 году ни тот, ни другой не числились в ее составе.
Законы тюрьмы весьма суровы. Однажды Галуа бродил по тюремному двору с видом человека, лишь тело которого на земле, а дух витает в облаках. Он весь ушел в свои мысли. Завсегдатаи начали задевать его криками: "Эй вы, двадцатилетний старичок! Мало того, что вам не под силу пить, вы и понюхать вино боитесь!". Он принял вызов. Единым духом опорожнил бутылку водки и швырнул ее в голову наглому задире. Последствия были ужасны…
Галуа продолжал работать и в заключении. Сразу после освобождения он хотел написать две работы. В бумагах, которые Огюст Шевалье разбирал после смерти своего друга, нашлись две заметки, написанные в качестве предисловия к этим работам. В одной из них Галуа нападает на членов Академии наук и, в частности, на Пуассона. Атака эта столь яростна, что в первом издании рукописей редактор даже не осмелился предать ее гласности. Совершенно очевидно, что у Галуа было достаточно оснований для гнева.
Восемь месяцев просидел он в тюрьме. Обходились с ним за это время хуже, чем с кем бы то ни было. Чуть не убили, и за то, что не убили, бросили в карцер. Но остаток срока ему позволили отбывать в больнице, которая находилась под наблюдением полиции.
Именно здесь Эварист знакомится с девушкой, первой и последней в его короткой жизни. В письме к Огюсту Шевалье он признается, что "за один месяц исчерпан до дна источник самого сладостного блаженства, отпущенного человеку…".
Лишь один месяц свободы и любви был отведен судьбой гениальному математику. Вечером 29 мая, когда Эварист шел по парку с этой девушкой, к ним подскочили два молодых человека. Один из них грубо оттолкнул спутницу Эвариста и нагло спросил, почему это он гуляет с его невестой. Галуа спокойно ответил, что девушка ни словом не обмолвилась о своем женихе. Если же это на самом деле так, то она поступила бесчестно. Началось выяснение отношений…
"Жених" вызвал Галуа на дуэль чести, а за ним и другой, назвавшийся "братом" девушки. Кто-то из "друзей" вроде-бы пытался примирить молодых людей. Галуа уже соглашался просить прощение, но ничего не помогло - "жених" и "брат" настояли на своем: 30 мая в 6 утра Эварист должен стреляться на "дуэли чести" вначале с "женихом", а затем, если останется жив, и с "братом". Сочувствуя Галуа, двое "друзей" довели его к самому дому, согласились быть секундантами и прощаясь, пообещали заехать за ним в 5 утра.
Только дома Галуа осознал весь трагизм своего положения. Было 4 часа дня. Только 13 часов оставалось ему для того, чтобы собраться с мыслями и успеть записать то, что станет впоследствии основой теории, носящей его имя.
Трудно найти пример большего внутреннего благородства, чем поведение Галуа перед смертью. Накануне дуэли он пишет три знаменитых письма: письмо к товарищам-республиканцам, письмо к Н.Л. и В.Д. и самое замечательное - письмо к Огюсту Шевалье, значительная часть которого посвящена математическим вопросам.
После смерти Галуа у него на столе нашли две записки. На одной из них еще сейчас можно прочесть: "Это доказательство надо дополнить. Нет времени". И дата: "1832". Очевидно, он правил эти математические работы перед дуэлью.
Из письма к Огюсту Шевалье: "Дорогой мой друг! Я открыл в анализе кое-что новое… Из этого можно сделать три мемуара. Первый написан, и, после сделанных исправлений, я твердо убежден в его правильности, несмотря на то, что сказал о нем Пуассон…Обратись публично к Якоби и Гауссу и попроси их высказать свое мнение, но не о верности теорем, а об их значении. Я надеюсь, что после этого найдутся люди, которые сочтут для себя полезным навести порядок во всей этой неразберихе. Горячо обнимаю тебя. Э. Галуа".
Эта ночь была самой корокой в его жизни, а ему так хотелось, чтобы тянулась она без конца. Его последняя ночь… Возбужденный разум лихорадочно работал без устали. Мысли, опережая одна другую, строка за строкой ложились на бумагу. Куча исписанных страничек возрастала, но и рассвет уже приближался. Полоска света уже четко проступала на горизонте.
В 5 утра постучали секунданты. Нужно было идти на дуэль…
Противники стреляли друг в друга из пистолетов на расстоянии нескольких метров. Пуля попала Галуа в живот. Несколько часов спустя один из местных жителей случайно наткнулся на раненного и отвез его в больницу Кошен. В 10 утра 31 мая 1832 года Галуа скончался.
Парижские газеты писали: "Париж, 1 июня. Вчера злосчастная дуэль отняла у науки юношу, подававшего самые блестящие надежды. Увы, его преждевременная известность связана только с политикой… Есть сведения, что дуэль была вызвана какой-то любовной историей. Противники избрали в качестве оружия пистолеты… сочли недостойным целиться друг в друга и решили положиться на судьбу. Стреляли в упор, но из двух пистолетов заряженным был только один. Пуля ранила Галуа навылет…".
Галуа хоронили в субботу 2 июня 1832 года. "Сегодня в полдень состоялись похороны Эвариста Галуа. Тело сопровождала депутация Общества друзей народа, студенты юридического и медицинского факультетов, отряд парижских артиллеристов и множество друзей. Когда шествие подошло к окружным бульварам, гроб сняли с катафалка и донесли на руках до Манпарнасского кладбища…"
Шестьдесят написанных от руки страничек открыли миру имя ученого Галуа. С этого момента его гений начал свое стремительное шествие в науке.
Галуа: "В математике, как в любой другой науке, есть вопросы, требующие решения именно в данный момент. Это те насущные проблемы, которые захватывают умы передовых мыслителей независимо от их собственной воли и сознания". "…Ученые созданы для изолированного существования не больше, чем все остальные люди… Они тоже принадлежат своему времени и рано или поздно начнут действовать сообща."
"ТОТ, КОГО ЛЮБЯТ БОГИ, УМИРАЕТ МОЛОДЫМ" (МЕНАНДР)


© Н.В. Шмигевский, кандидат физико-математических наук